«Аргумент железа», который мы выше зачислили в ряд небезынтересных славяно-германских аналогий языка и культуры, а еще ранее отнесли в число датирующих показателей балто-славянских отношений, поворачивается к нам, таким образом, еще одной своей не менее яркой стороной — как пример сохранения самобытности языкового выражения в условиях этнической смежности и сильного инокультурно-го влияния. Это побуждает нас повторить также уже высказывавшееся ранее наблюдение, что сегодня не имеет смысла оспаривать, а тем более отрицать принципиальную возможность сосуществования иных, неславянских этносов в пределах области праславянского расселения. Настаивать на противоположном решении, на «чистоте» ареала означало бы предпочесть нереалистичный вариант. Было бы, однако, упрощением и досадной вульгаризацией воспринимать это как призыв сменить прежнее классическое монолитное единство и «чистоту» в понимании праславянского языка, этноса и ареала на некий нарочитый гетерокомпонентный синтез. Я понимаю, что это был бы психологически оправданный, так сказать, «демонстративный» и одновременно — наиболее легкий способ «порвать» с устаревшей схемой единства, но у меня нет ни оснований, ни, следовательно, желания устремляться по этому легкому пути и приглашать читателей сделать то же].
«Хотя именно таким, пожалуй, вульгарным способом некоторые исследователи уже давно решили «круто покончить», например, с восточнославянским (древнерусским) единством. Лично я придерживаюсь и в этом последнем вопросе да и в вопросе праславянского языкового прошлого иной концепции, как мне представляется, более адекватно отвечающей прежде всего фактическому материалу и положению, — концепции сложного единства, не уклоняющейся от признания древности диалектных различий, но вместе с ними не отменяющей и объемлющего их единства. Это не самый легкий путь. Напротив, на этом пути задачи научной критики делаются труднее. Говоря кратко об этих задачах, укажем, что одна из них — квалифицированно противостоять (порой не очень квалифицированным) искушениям рассматривать славянский (праславянский) почти исключительно как мишень для культурных и языковых влияний. Думаю, что свою «отрезвляющую» роль могли бы выполнить детально разработанные этимологии вроде примера с «железом», к которому мы отнюдь не случайно неоднократно обращались. На IX Международном съезде славистов в Киеве К. Горалек выступил с докладом, специально посвященным критике теории восточных влияний на праславянский язык [19].